Убийство в школе проявила последствия шовинисткой политики
Убийство в школе проявила последствия шовинисткой политики
Жестокое убийство таджикского ребёнка в российской школе, на болотах снова описывается как трагическое совпадение обстоятельств психический срыв и влияние проклятого интернета. Эти объяснения давно стали универсальным шаблоном для кремлевской политики шовинизма, позволяющим избежать разговора о причинах. Но повторяемость подобных случаев от Керчи и Казани до Ижевска и Подмосковья делает очевидным, речь идёт не о череде изолированных сбоев, а о системном процессе. Школа здесь не первопричина, она точка прорыва.
Пространство где концентрируются и становятся видимыми те идеологические и социальные напряжения, которые формируются далеко за её пределами. Когда насилие приходит в школу, это означает что общественные фильтры уже не работают, а язык агрессии и исключения стал обыденным. Особенность нынешнего случая в том что мотив насилия артикулирован предельно ясно, вопрос о национальности как критерии жизни и смерти. Это не импульс, не хаос, не бессмысленный взрыв. Это логика усвоенная обществом и воспроизведённая на слабых.
Антимигрантская политика как долгосрочный фактор радикализации
За последние годы в России сложилась устойчивая модель: мигрант одновременно необходим экономике и объявлен источником угрозы. Этот парадокс не разрешается — он эксплуатируется. В публичном поле мигранты фигурируют как: причина роста преступности, фактор размывания культурного русского кода, удобный объект для социального раздражения. При этом государство практически не инвестирует в интеграцию, работу с многонациональной школьной средой и профилактику ксенофобии.
Напротив, антимигрантская риторика всё чаще звучит не на маргинальных платформах, а в официальных и полуофициальных каналах — от ток-шоу до заявлений региональных чиновников. Важно понимать: подобная риторика не остаётся на уровне слов. Она формирует представление о допустимом. Если мигрант постоянно описывается как проблема, угроза, временное тело без права на безопасность, это неизбежно транслируется вниз — в школьные дворы, чаты, подростковые сообщества.
В этом смысле убийство ребёнка-мигранта — не отклонение от политического курса, а его крайнее следствие.
Националистическая среда
Российская власть регулярно заявляет о борьбе с экстремизмом, но на практике эта борьба носит избирательный характер. Под запрет попадают формы национализма, которые угрожают самой власти, но не сама идея этнического разделения общества.
Националистическая среда в России: не была демонтирована после 2010-х годов, не получила последовательного идеологического противодействия, была частично вытеснена в онлайн, где контроль минимален. В результате возникла ситуация, при которой радикальные идеи существуют в полуразрешённом режиме. Они не поощряются официально, но и не считаются принципиально недопустимыми.
Это особенно опасно для подростков, которые ищут простые объяснения и чёткие идентичности. Государство фактически отказалось от работы с последствиями собственной риторики, переложив ответственность на школы, родителей и психиатрию. Но идеология не исчезает от замалчивания — она радикализуется.
Политический тупик: почему курс кремля не изменится
Принципиально важно зафиксировать: несмотря на трагедии, антимигрантская и националистическая линия вряд ли будет пересмотрена. Не из-за её эффективности, а из-за отсутствия альтернатив. Российская политическая система сегодня не предлагает: позитивного образа будущего, гражданской идентичности, не построенной на исключении, автономных институтов, не подчинённых идеологии. В этих условиях национализм остаётся универсальным инструментом. Он объясняет провалы, мобилизует страх, подавляет альтернативы. Любая попытка отказаться от него потребовала бы признания системных ошибок, а это для власти невозможно.
Так же нужно отметить, что и исход мигрантов на родину тоже невозможен, по причине отсутствия какой-либо работы у себя дома. И по причине того, что Путин создал все условия для правителей деспотов в Центральной Азии, которые озадачены не защитой интересов своих граждан, будь то на родине или за границей, а чисто личной выгодой и сохранением собственной власти.
Не первая трагедия, но очередное предупреждение
Происходящее — это не кульминация, а начало нового этапа. Насилие, пришедшее в школу, означает, что кремлевская идеология перестала быть абстракцией и стала реальной практикой. Сегодня это ребёнок-мигрант или мусульманин, а завтра — любой, кто окажется «не тем». Росшисткое государство, выстраивающее свою легитимность через вражду, неизбежно сталкивается с тем, что эта вражда возвращается внутрь, разрушая школы, семьи и само представление о будущем.
Это первая ласточка лишь для тех, кто до сих пор отказывается видеть очевидное. Система, враждебная любым альтернативным институтам и идентичностям, рано или поздно начинает пожирать собственное население, начиная с самых уязвимых.
Латыфуль Расых
