Зангезурский коридор: геоэкономика против геополитики
Зангезурский коридор: геоэкономика против геополитики
Проект Зангезурского транспортного коридора постепенно выходит из фазы теоретических обсуждений и переходит к технической реализации. Азербайджан активно развивает транспортную инфраструктуру на своей территории, включая участок вблизи границы с Нахичеванью. Турция также подтверждает готовность обеспечить железнодорожную связку с Карсом. В то же время Армения пока отказывается от концепции коридора в одностороннем формате и настаивает на полноценном суверенном контроле над любой транзитной артерией на своей территории. Это делает проект зависимым от политических договорённостей между Ереваном и Баку, а также от позиции крупных внешних игроков, стремящихся встроиться в новую транспортную архитектуру региона.
В этой логистической инициативе на первый взгляд сталкиваются интересы региональных стран — Азербайджана, Армении и Турции. Но по сути проект Зангезурского коридора становится ареной глобального противостояния. В борьбу за контроль включаются США, Китай и, по остаточному принципу, Россия. Соперничество разворачивается не только за потоки грузов, но и за контроль над транспортными коридорами как инструментами влияния, доступа к рынкам и изменения стратегического баланса в Евразии.
С экономической точки зрения Зангезурский коридор вряд ли может сравниться с Суэцким или Панамским каналами. Объём грузов, проходящих через эти каналы, и их экономическая значимость для глобальной торговли на порядок выше. Суэцкий канал например обеспечивает около 12 % мирового товарооборота и ежегодно приносит Египту более 9-10 миллиардов долларов дохода. Панамский же канал, как критическая артерия между Атлантикой и Тихим океаном, генерирует около 4 миллиардов долларов в год чистой выручки.
Для сравнения, даже при оптимистичном сценарии, Зангезурский коридор сможет обеспечить транзит до 10-15 млн тонн грузов в год, что соответствует выручке в несколько сотен миллионов долларов максимум (суммарно для всех участников: Азербайджана, Турции, Армении, Казахстана и др.). Это гораздо меньше, чем у морских каналов, особенно с учётом затрат на поддержание сухопутной инфраструктуры, логистические цепочки и риски политической дестабилизации.
Однако с точки зрения американской внешней политики, Зангезур имеет аналогичную ценность, как объект контроля. В истории США Панамский канал был не столько экономическим проектом, сколько стратегическим инструментом — контролем над морской торговлей и военными перемещениями. Так же и сейчас, предложение Вашингтона арендовать участок Зангезурского коридора отражает желание обеспечить присутствие и влияние в стратегически важной точке, а не зарабатывать на пошлинах или грузоперевозках. Поэтому США рассматривают участие в проекте, как важнейший политический рычаг.
Вашингтон уже предложил Армении взять на себя контроль за ключевым 32-километровым участком коридора, по сути, установливая над ним внешний надзор на срок до 100 лет. Такой подход напоминает стратегии, которые США применяли в Панамском канале или в зонах своего военного присутствия. Главная цель которого — не логистика, а геополитика. США стремятся не только вытеснить Россию и ослабить Иран, но и ограничить расширение китайского влияния на этом отрезке «Среднего коридора». Таким образом, контроль над Зангезуром — это способ не дать Китаю полностью использовать евразийскую инфраструктуру в обход американского контроля.
Китай, в свою очередь, рассматривает этот маршрут как потенциальную альтернативу пути через Россию, подверженному санкционным и военным рискам. Он заинтересован в диверсификации коридоров в рамках своей инициативы «Один пояс, один путь» и поддерживает развитие инфраструктуры на Каспии и Южном Кавказе через инвестиции в порты, терминалы и железные дороги. Однако китайская политика в этом направлении сдержанная и непрямая — Пекин не стремится к военному или политическому присутствию, предпочитая действовать через мультимодальные транспортные партнёрства и многосторонние логистические платформы.
В этом противостоянии Азербайджан оказывается в крайне тонкой позиции. С одной стороны, Баку стремится использовать коридор как инструмент усиления собственного влияния, экономического роста и связи с Нахичеванью. С другой — открытие Зангезура, особенно в сопровождении военного или политического вмешательства внешних держав, превращает регион в зону прямой конкуренции колониальных интересов. И если в краткосрочной перспективе Азербайджан может извлечь выгоду в виде транзитных доходов и политических уступок от Армении, то в долгосрочной — он рискует потерять суверенное управление над маршрутом, столкнуться с ростом внешнего давления и даже с дестабилизацией приграничных территорий.
В этой связке Турция выступает как активный партнёр, но её цели выходят за пределы логистики. Анкара стремится выстроить транспортно-политическую ось от Босфора до Каспия, и далее к Центральной Азии и Пекину, под эгидой тюркского мира. США, не вмешиваясь напрямую, поддерживают Турцию как регионального балансёра, способного ограничить влияние Ирана, России и Китая одновременно. Таким образом, формируется гибкий альянс по интересам, где Вашингтон, Анкара и Баку действуют как скоординированные, но самостоятельные игроки. Однако этот альянс не лишён внутренних противоречий: Турция балансирует между Западом и Востоком, а Азербайджан может оказаться в роли инструмента, чьи долгосрочные интересы будут принесены в жертву чужим стратегиям.
Армения, несмотря на свою уязвимость, обладает критически важным рычагом — территорией, через которую проходит ключевой участок маршрута. От того, сохранит ли Ереван контроль над этой территорией, будет зависеть формат будущего коридора. Другими словами, будет ли он суверенным транзитом под армянской юрисдикцией или превратится в экстерриториальный проект, с американским управлением.
Таким образом, проект Зангезурского коридора находится в переходной стадии: инфраструктурно он уже развивается, но политически остаётся неустойчивым. Экономические выгоды, которые сулятся участникам, всё равно остаются иллюзорны без устойчивых договорённостей и надёжных гарантий. А политические риски для стран с мусульманским населением продолжают расти. В погоне за мнимым контролем и доходами Азербайджан рискует превратить собственный регион в площадку соперничества крупных держав: США, Китая, Турции и России, со всеми вытекающими последствиями. А это — политическая зависимость и угрозы долгосрочной нестабильности.
Латыфуль Расых
