Цифровые доказательства как инструмент контроля
Цифровые доказательства как инструмент контроля
Министерство юстиции Кыргызстана выносит на общественное обсуждение проект поправок в Уголовно-процессуальный кодексы и Кодекс о правонарушениях, обосновывая их необходимостью «имплементации института цифровых доказательств». Формальной причиной называют рост киберпреступности и мошенничества, совершаемых с использованием цифровых технологий. Однако за нейтральной юридической риторикой скрываются для общества куда более тревожные тенденции, угрожающие базовым правам, о которых говорят как о высшей цели государства.
Идея признания цифровой информации в качестве самостоятельного вида доказательств подается как техническая мера, направленная на повышение эффективности правоохранительных органов. Но на практике такие изменения открывают широкие возможности для произвольного вмешательства в частную цифровую жизнь граждан. Под размытым понятием «цифровые доказательства» могут скрываться личная переписка, публикации в социальных сетях, лайки, фотографии, видео — любой цифровой след, который может быть интерпретирован как доказательство противоправной деятельности. В отсутствие прозрачных процедур проверки достоверности и законности получения таких данных, появляется реальный риск их фальсификации или использования для политически мотивированных преследований.
При этом сам тезис о необходимости изменений из-за роста мошенничества вызывает сомнения. Не приводятся статистические данные, не раскрывается масштаб угрозы, не анализируется эффективность действующих норм. Создается впечатление, что проблема преднамеренно преувеличивается, чтобы обеспечить общественную и юридическую легитимность предлагаемым мерам. Это типичный прием использования социально чувствительных тем для продвижения инициатив, суть которых не в защите граждан, а в расширении контроля над ними.
Министерство юстиции заверяет, что изменения направлены на защиту прав граждан и соблюдение принципов справедливости. Однако такие заявления в условиях авторитарных режимов чаще всего служат декларативной ширмой. Законодательство может быть сформулировано так, что при отсутствии реальных механизмов независимого контроля, общественного надзора, а самое главное – в отсутствии Божественной системы и богобоязненности у чиновников, оно будет работать исключительно в корыстных интересах власти, а не справедливости закона.
Главная опасность — в том, что цифровое пространство, которое до сих пор оставалось относительно свободной зоной для выражения мнений и общественной дискуссии, может быть поставлено под тотальный надзор. Любое инакомыслие, критика государственных структур, участие в гражданских инициативах или политических дебатах — все это может быть интерпретировано как «деятельность с использованием цифровых технологий, нарушающая права других граждан» и стать основанием для уголовного или административного преследования.
Превращение цифровых следов в доказательства — это шаг к формированию нового режима контроля, в котором сама возможность говорить, думать и действовать иначе и будет поставлена под угрозу. Под прикрытием борьбы с киберпреступностью закладывается фундамент для новой формы цифровой репрессии.
Общественное обсуждение подобного рода инициатив — важный этап, участвуя в котором общество однозначно должно это отвергнуть, но в условиях ограниченного доступа к информации, низкого уровня независимой экспертизы и давления на активистов, говорить о подлинной дискуссии не приходится. Критически мыслящее граждане должно понимать: речь идет не о технической реформе, а о перераспределении власти в сторону еще большего контроля над обществом. И если сегодня это касается якобы только мошенников, завтра это будет касаться всех политических активистов, религиозных деятелей имеющие свою позицию, а дальше может коснуться каждого, кто решит сказать что-то не по линии власти.
Абду Шукур
